Нам нужна… революция - Александр Глазунов

С этого момента и началось противостояние верховских охотников и браконьера в законе Архутика. Как только на дороге замечали вечером его уазик, мужики обходили вокруг подкормочных площадок, зная, что осторожный и крайне подозрительный медведь наверняка учует запах человека и на это поле уже не выйдет. А иногда вблизи поля начинали жечь покрышки, дым от которых распугивал всё зверьё…

Бывало, Архутик со своими гостями ночи напролёт просиживал безрезультатно на вышках. Матерился, а вскоре до охотников дошёл слух: районный охотовед обещал, что им эти концерты выйдут боком. Грозил вроде как всем, но крайним выбрал самого беззащитного…

Беспредел

Ясным сентябрьским утром житель верховской деревни Першинская Николай Кошелев шёл в лес за клюквой, благо что урожай её в этом году был отличный, даже не подозревая, что спустя самое короткое время он станет невольным участником довольно нервных, и не только для него, событий. Подходя к ферме, Николай увидел знакомых доярок — двух Татьян, Боровикову и Даневич. Поздоровался и вскоре уже огибал телятник, двигаясь вдоль овсяного поля, на котором работал комбайн, к речке Афтюге, за которой клюквенные плантации и располагались.

Миновав крепкий мосток и углубившись по просеке в лес, Кошелев вдруг услышал в придорожных кустах звериный рык, но значения этому не придал. Охотником он не был, иначе бы понял, что подобное рычание издаёт медведь, тем самым как бы предупреждая — намерения у него явно не дружелюбные. А Николай звериное предупреждение попросу игнорировал, чем вызвал у злобного от испытываемой боли медведя ярость.

Оскалив пасть, зверь ломонулся сквозь кусты на дорогу. Увидев медведя с кровоточащей раной под правой лопаткой, Кошелев выпустил из рук корзинку и бросился бежать назад к деревне. Он знал, что если медведь кинется за ним, то от него уйти вряд ли удастся — он догоняет и лошадь. Однако медведь за Николаем не побежал, очевидно, потерял много сил…

То, что в лесу объявился медведь-подранок, — для местных жителей ЧП, особенно в ягодный сезон, когда продажа собранной клюквы для многих жителей является основным заработком. Поэтому молва о подранке тут же разнеслась по окрестным деревням. Кошелев о медведе сообщил охотникам, а те, в свою очередь, сразу позвонили районному охотоведу. По правилам, он немедленно должен был приехать с егерем и добрать подранка. Однако появился Архутик в Першинской только через три дня, когда вся округа жила в напряжении — раненый зверь мог натворить немало бед. Более того, необходимо было по горячим следам провести расследование, кто бросил подранка, тем самым став опасным браконьером.

Но районный охотовед, приехав в Першинскую, забрал с собой Кошелева и отправился к тому месту, где Николай встретил медведя. За речкой на просёлочной дороге очевидец всё до мелочей рассказал Архутику. Виктор Васильевич выслушал и уехал, оставив в полном недоумении Кошелева…

А дальше события начали разворачиваться совершенно неожиданным образом. Виталий Ламов пошёл в сельский магазин за хлебом, где случайно встретил районного охотоведа, покупавшего несколько бутылок водки. Воспользовавшись ситуацией, Ламов тут же предложил Архутику создать из местных ототников и представителей власти комиссию, чтобы добрать медведя, а затем вскрыть и по извлечённой пуле найти браконьера. Он ещё не договорил, как лицо Архутика перекосило от едва сдерживаемой злобы.

— Ну, пойдём, поговорим насчёт комиссии…

Ничего не понимающий Ламов, прихрамывая, пошёл вслед за районным охотоведом. Когда они оказались на улице у его машины, Архутик повернулся и, размахнувшись, одним ударом свалил Ламова с ног. Уже лежащего на земле пнул ногой и, багровый от ярости, прохрипел:

— Я тебе покажу комиссию, пень колченогий. Больше тебе здесь не охотиться, заруби себе на носу…

Размазывая по лицу кровь, брызнувшую из разбитого носа, и пытаясь подняться, Ламов неожиданно понял, чего так испугался районный охотовед, — пули! Она могла стать неопровержимой уликой против него. И по тому, как смотрел на Архутика избитый им инвалид, Виктор Васильевич не мог не сообразить, что раскрыл сам себя своей несдержанностью. Но лишь с отвращением сплюнул и уехал…

Виталий Геннадьевич ещё долго сидел на обочине дороги, пытаясь прийти в себя, унимая дрожь в ногах и находясь в каком-то отупении, плохо воспринимая окружающее. Есть вещи, которые нормальный человек, очевидно, никогда не сможет понять. В данном случае жажду наживы любым путём, за счёт унижения или уничтожения себе подобных. Но если такое становится нормой в обществе — оно уже само преступное, как и власть, допускающая несправедливость к одним и безнаказанность — к другим…

От своих горестных дум Ламов очнулся, когда из магазина выходили знакомые комбайнёры. Увидев его бледного, в крови, спросили, что случилось, однако Виталий отмахнулся — зашиб нос, а он у него слабый. Мужики предложили поправить здоровье, выпить с ними, так как неожиданно подработали.

— Тут районный охотовед подъехал к нам в поле, попросил соток десять не скашивать, ему оставить. У него здесь охота намечается на медведя с какими-то тузами. Литр поставил… Да он каждую ночь ездит сюда, доярки с фермы его машину часто видят…

Ламов от их приглашения отказался — после болезни он вообще не пил. Однако признания комбайнёров только доказывали, что он был прав в своих догадках, обвиняя в браконьерстве Архутика. Да только вот сделать ничего не мог…

Из письма № 01–1/157 от 15.10.2001 г. начальника Вологдаоблохотуправления В. Д. Сидоренкова директору Тарногского лесхоза А. А. Горчакову: «Возвращаю Вам заявку № 89 на получение объектов животного мира в пользование, направленную на имя губернатора области Позгалёва В. Е., без удовлетворения, так как испрашиваемые охотугодья ещё в 1991 году решением Вологодского облисполкома № 95 от 21 февраля закреплены за управлением охотничьего хозяйства (так тогда называлось наше управление), и в этом же году Центральной проектно-изыскательной экспедицией Главохоты изготовлен проект внутрихозяйственного устройства Тарногского охотничье-производственного участка. В настоящее время выполнение всех биотехнических мероприятий, предусмотренных проектом, осуществляется работниками районной службы охотничьего надзора, а вся эта территория является охотугодьями общего пользования и служит альтернативой охотугодьям, закреплённым за районным обществом охотников и рыболовов. Безусловно, Вы знали о том, что в Тарногском районе нет незакреплённых охотничьих угодий, но почему-то в отдел «Хозяйство и право» ВНИИОЗа (г. Киров) для получения экспертного заключения сообщили, что испрашиваемые охотугодья ни за кем не закреплены. А это уже не честно…»

Из справки главы Тарногского районного самоуправления В. В. Постникова № 602 от 4.12.2001 г., выданной руководителю МПР: «Площадь, на которую претендует Тарногский лесхоз для организации охотничьего участка, находится на территории ГРОФ (государственный резервный охотничий фонд) и ни за кем не закреплена».

IV

Из Верховья мы с Горчаковым уезжали поздно вечером. Вышли из дома Алексея Попова, и чернота таёжной ночи нас почти поглотила. Но неожиданно выплыла из облачной прорехи огромная полная луна. От её света снежные сугробы вокруг засверкали чистой бирюзой, просто красотой первозданной. Придорожные ели разом выступили из темноты, заискрили бледно-зелёными хлопьями снега на разлапистых ветвях, да ещё потрескивая во сне от мороза в этой ничем не нарушаемой тишине. Однако я уже знал, даже прочувствовал, что она здесь тоже обманчива. И этот таёжный мир, самая что ни на есть глухомань, медвежий угол, так же был разделён надвое — на тех, кто пытался его сохранить, и на тех, кто хотел его использовать ради корыстных целей, собственной выгоды. И в подобном двухмерном мире эти две силы никогда не найдут примирения. Значит, какая-то из них должна одержать верх…

У меня в ушах ещё стоял взволнованный голос Алексея Попова, который с горькой иронией говорил:

— У нас браконьерством можно заниматься беспрепятственно, если кто захочет. Да и откуда госохотинспекции взяться в лесу? Осенью все егеря заняты организацией охоты на медведя для чиновников и иностранцев — джипованных господ. Ведь всех надо обслужить, вот егеря и сидят на подкормочных площадках. Ни в лесу, ни на реке их никого не увидишь, делай что хочешь. Заканчивается сезон охоты на медведя, егеря начинают бобров ловить — опять в лесу никого. Вот пойдут кабаньи охоты — и здесь уже егеря и охотовед в лесу, туда можно не соваться… Так наши деревенские браконьеры, которым Архутик не даёт лицензий, никогда лишнего зверя не убьют. Им бы кабана, чтобы зимой мясо было, и всё… А эти на продажу готовы леса опустошить… На бракорьерстве районный охотовед и егеря делают огромные деньги. Архутик за несколько лет пять иномарок сменил. И неудивительно, если за одну ночь охоты на медведей с банкиром Скоробогатько он ему почти восемь тысяч долларов отсчитал. А что власть? Вот то-то и оно…